Будь снова со мной

— Ты должен убить дракона, — сказали мне.

— Зачем? – поинтересовался я.

Мой вопрос, казалось, то ли расстроил, то ли оскорбил их, но они не сочли нужным отвечать.

И вот, ругаясь на чём свет стоит, я пробирался по тропке, тут и там усеянной камешками, камнями и валунами самых различных размеров. Меч мой болтался на бедре, ударяя то по ближайшему булыжнику, то по моей ноге. Плащ висел на плечах, создавая дополнительный парниковый эффект. Вокруг противно жужжали мухи, а солнце пекло и вовсе немилосердно. К тому же была пятница, и утешало лишь то, что завтра в любом случае я устрою себе выходной.

Меч показался мне тяжеловатым. Впрочем, я не знаю, каков он должен быть на самом деле, поскольку никогда не держал в руках подобного оружия. Уже через полчаса ходьбы я хотел его выбросить, но, вспомнив умоляющие глаза Лейи, загнал эту мысль подальше в глубины сознания. В конце концов я пошёл на компромисс: отцепил ножны от пояса и положил меч на плечо – так носили двуручники. Идти стало немного легче, а то я уже начал было прихрамывать. Плащ я тоже снял и перебросил через то же плечо, так, чтобы ножны давили не слишком сильно.

На самом деле можно было бы любоваться тем пейзажем, который меня окружал. Я поднимался по склону горы, густо поросшему деревьями самых различных видов. Деревья были чаще всего небольшого роста, так что густая растительность ничуть не мешала солнцу поджаривать одинокого путника, но местами попадались достаточно большие прогалины, и тогда я мог видеть всю красоту этого края: внизу сколько охватывал взгляд к краю горизонта тянулись леса, леса, кое-где прерываемые зеркальной гладью озёр. Но я лишь представлял себе, как было бы хорошо сидеть под одним из тех деревьев у одного из тех озёр вместо того, чтобы разыскивать неизвестно где проживающего дракона, и скрипел зубами. У меня уже почти истощился словарь проклятий и прочих выражений, так что я употреблял их только в самых крайних случаях, большую часть пути преодолевая молча.

Недалеко я заметил пещеру. Тропинка резко сворачивала, чтобы обойти её, и я подумал, что мне может повезти. Драконов здесь, судя по всему, побаивались. Однако не исключено, что того, который проживал в этой пещере, уже успели уложить до меня.

Я начал пробираться сквозь кусты, и ко всему прочему добавились ещё оцарапанные руки и лицо. Мне говорили о древнем герое Геркле, который, доблестно сражаясь с драконом, пел песню. После всего этого путешествия я уже примерно представлял, что это за песня, и какие там слова.

Спугнув какую-то птицу, я подошёл ко входу в пещеру. И при мысли, что ещё нужно сражаться, я вдруг почувствовал невероятную усталость. Ноги сами собой подогнулись, и я присел на удобный камень недалеко от пещеры.

Просидев так некоторое время, я понял, что отдохнуть всё равно не получится. Но подниматься не хотелось. И я крикнул в пещеру:

— Дракон, ты ещё там?

Мне никто не ответил. Но это не значит, что никого не было дома. Я сделал ещё одну попытку:

— Я знаю, что ты там. Выходи!

— Зачем? – услышал я в ответ. От этого голоса могло встать дыбом всё, что угодно, но мои волосы устали не меньше, чем я сам, и даже не шелохнулись.

— Мне сказали тебя убить, — признался я.

— Ты что, наёмный убийца? – поинтересовался дракон.

— Да нет! – я был раздосадован его непонятливостью. – Мне просто нужно убить любого дракона.

— Для чего? – по голосу было слышно, что дракону становится всё более интересно.

— Ну, чтобы стать достойным. Чтобы они меня приняли.

— Они?

— Они – это такие же люди, как и я.

Из пещеры появилась голова дракона – огромная, как кабина грузовика. Он внимательно посмотрел на меня. И искренне удивился:

— Откуда ты здесь взялся?

— Из будущего, — ответил я просто.

— Это я и сам вижу, — заявил он, выползая из пещеры целиком. Это его действие помогло мне понять природу значительных размеров полянки перед пещерой. – Мне интересно, как ты здесь оказался.

Я пожал плечами:

— Как-то получилось.

Он рассмеялся. И смеялся до тех пор, пока изо рта не пошёл дым. Перестав смеяться, он зачерпнул своей пастью воды из пробегавшего рядом ручья. Внутри яростно зашипело, повалил пар. Потом всё успокоилось. Дракон покачал головой:

— Как-то получилось! Я знаю всего лишь три способа перемещения по временной оси, а ты говоришь так, будто их полторы сотни. «Как-то»!

— Я не знаю ни одного из них.

Его пристальный взгляд снова обратился ко мне.

— Неужели ты всё забыл? – он продолжал смотреть на меня, и через некоторое время вздохнул. – Забыл. Ты даже моего имени не помнишь.

Довольно долго мы сидели молча. Над его словами стоило задуматься, но ничего умного в голову не приходило. А солнце склонялось к горизонту.

— Ивитхеу, — произнёс, наконец, дракон странное слово.

И тут я начал вспоминать.

…Я мчался на лошади с мечом в руках и сеял смерть. Кругом было море крови, горы трупов, но бой не заканчивался. Из нашего войска уцелели лишь несколько моих товарищей. Но и наступление уже начало захлёбываться. Варвары подумывали о том, чтобы прекратить сражение. Во время боя мне повредили правую руку, поэтому мне пришлось отбросить щит и сражаться левой. Кровь, в которой были мои руки, была частью моя, частью тех, кто падал под ударами моего меча. Если верить в братство по крови, мне приходились братьями все те, кто поднял на меня меч. Впрочем, когда наша кровь смешивалась, они уже были мертвы.

Во вражеском лагере прозвучал сигнал к отходу. Я вдруг обнаружил, что больше не с кем драться. Мой конь фыркал и отдувался. Я соскочил на землю.

Правая рука безвольно болталась, но кровь больше не хлестала. Я кое-как запихнул меч в ножны и опустился на колени. После боя следовало поцеловать землю.

Земля была последним, что я видел.

Я умер…

…Но не навсегда. Поскольку был бессмертен…

Первое пришедшее мне в голову воспоминание вызвало лавинообразный эффект, и несколько минут я сидел, не говоря ни слова, полностью погружённый в этот поток. Дракон молчал, видимо, понимая моё состояние. Назвав своё имя, он дал мне ключ ко всему остальному. Ко всей моей жизни, большую часть которой я не знал, точнее, не помнил.

— Я помню, — пробормотал, наконец, я, поражённый.

— Ты говорил иногда, что хочешь всё забыть, — сказал Ивитхеу. – Я понимаю, что прошлое может стать слишком тяжёлым грузом для одного. Но никогда я не думал, что ты действительно сможешь сделать это. Правильно ли поступил я, напомнив тебе всё? Не знаю. Ты вернулся и пришёл ко мне. Я просто не мог не сказать. Мы были друзьями.

— Я вернулся, сам не зная, для чего. Но теперь я понимаю, что ради неё.

— Тебе всё равно не удалось забыть всё. Ты загнал своё «я» куда-то в глубину, но и оттуда оно кое-что сделало.

Он усмехнулся так, как умеют только драконы:

— Представляю, что ты чувствовал, когда вдруг вместо давно привычного двадцатого века оказался на заре рыцарства.

Мы помолчали несколько минут. Я вдруг рассмеялся:

— Какая чушь! Убить дракона! Это тебя-то?

Ивитхеу хмыкнул:

— Некоторые об этом думают серьёзно. Но результатов нет до сих пор. Правда, был один случай. Умер Тхаор – от старости. Мимо как раз проходил какой-то там местный герой. Увидел такое дело и понял, что тут можно заработать славу. И раструбил по всем окрестностям, что это, дескать, он убил дракона. В доказательство предоставил ухо – говорят, целый день работал, чтоб отрубить его.

Я слушал его, продолжая купаться в потоке воспоминаний. Большие и маленькие радости и печали проносились перед моим мысленным взором.

…Когда я встретил Лейю, я ощутил, что наконец нашёлся человек, который меня понимает. Который способен меня понять. Прожив много столетий, я всё же не увидел, с кем её можно было бы сравнить. Какое-то чувство проснулось во мне – чувство совершенно для меня новое.

Но недолго пришлось нам побыть вместе. Та злополучная война разделила нас – сначала в расстоянии, а потом и во времени, потому что меня убили…

Но сила, более властная, чем расстояние и время, пренебрегла континуальными условностями, и вот я снова здесь. Здесь и сейчас.

— Я пришёл к ней, — сказал я.

Дракон опустил голову.

— Ты это знал даже до того, как всё вспомнил. Что ж, хотя я и не совсем понимаю это, делай, как знаешь.

Несмотря ни на что, встреча со старым другом обрадовала меня, и мы провели остаток дня и всю ночь, беседуя на самые различные темы, вспоминая наши совместные приключения, рассуждая о погоде и структуре галактики, обо всём, что только приходило на ум. Когда же забрезжила заря, я заявил:

— Мне понадобится твоя помощь.

— Да?

— Я хочу вместе с Лейей вернуться в своё время.

— В двадцатый век? Почему? – удивился дракон.

— Понимаешь, — признался я. – Романтика романтикой, а жилось мне там значительно лучше. Здесь как-то… скучно.

— А Лейя?

— Мы с ней теперь что-то вроде единого целого.

Ивитхеу с сомнением покачал головой, но отказываться не стал.

— Что ты задумал?

— Не ругайся, но я снова хочу использовать тебя как транспортное средство.

— Этого и следовало ожидать, — хмыкнул он.

— Я не убил дракона, — заявил я во всеуслышание.

— Он струсил! – завопил Инви.

— Ты-то сам хоть раз видел живого дракона? – осведомился я, обращаясь к нему.

Люди молча смотрели на меня. С одной стороны, никто из них никогда не убивал драконов. С другой, таково было испытание, предложенное мне. Я не прошёл его. Но его не прошёл никто из присутствующих.

Однако, сила своеобразного закона оказалась сильнее. Они начали роптать. Взглядом я искал Лейю, но не находил.

Понемногу толпа стала разогреваться.

— Уходи, тебе с нами не место! – твёрдо сказал один из старших.

— Уходи! – подхватила толпа.

За многие века своей жизни я привык ко многим вещам, в том числе и к тому, чтобы не бросаться в драку, когда тебя оскорбляют. Я просто воспринял это как должное. Пожав плечами, я развернулся, чтобы уйти.

Это было моей ошибкой.

Я понял это, когда мне в спину ударил камень. Другой пролетел мимо.

Я повернулся лицом к толпе. Кто-то рыскал по земле в поисках камней. Остальные, собравшиеся бросать, остановились. Я был совершенно спокоен. Видимо, это подействовало на них.

Из-за спин выбежала Лейя и бросилась ко мне. Остановившись рядом, она обнажила меч. Глаза её метали молнии:

— Если вы вздумаете что-нибудь с ним сделать, то вам придётся сделать то же самое и со мной!

— Спасибо, но это… — прошептал я.

Она нетерпеливым жестом остановила меня и продолжила:

— Вы не можете требовать с него то, чего не умеете сами!

Толпа заколебалась. Руки с камнями опустились.

Кто-то выкрикнул:

— А почему ты поддерживаешь этого чужеземца?

— Я поддерживаю справедливость. И пытаюсь разбудить в вас совесть. Почему вы не назначили ему другое испытание?

Я не стал говорить, что знаю причины. Одни сразу распознали во мне человека, который способен увлечь за собой. Может, это звучит напыщенно, но именно так я и делал много-много раз в самые разные времена. Кто же захочет создавать себе конкуренцию!

Другие в моём лице почувствовали угрозу привычному своему образу жизни. Они не хотели, чтобы я стал одним из них.

Лейя продолжала говорить, но я видел, что мнение склоняется не в нашу сторону. Уже получили распространение подозрения о том, что она отдалась мне и теперь готова предать своих. Мне не хотелось, чтобы все эти выкрики оскорбляли её, поэтому я сказал просто:

— Пойдём. Они не поймут тебя.

Она повернулась ко мне. В глазах стояли слёзы.

— Почему они такие…

— Не обращай внимания. Они сами не знают, почему так делают.

Я вдруг почувствовал, как внутри меня начинает пробуждаться то, чего я всегда пытался избежать, но что неизменно приходило ко мне рано или поздно в битве, — ярость. Мои товарищи по оружию не раз говорили, что в бою я выгляжу совершенно другим. Только вот сейчас боя не было, а ярость во мне поднималась.

Неожиданно толпа отступила назад. Послышались сначала удивлённые восклицания, а затем прокатилось что-то вроде благоговейного вздоха. Камни сами собой выпали из рук.

— Это же Кэлдин! – сказал кто-то.

— Не может быть! Он умер…

Я почувствовал, как рука Лейи судорожно вцепилась в мою.

— Ты?!

— Как видишь, — пожал я плечами. – Пойдём отсюда.

И мы ушли. Позади нас стояла гробовая тишина.

Мы летели на драконе, преодолевая пространство и время. Я слушал Лейю, рассказывал что-то сам, и меня посещала мысль, сколько же ещё всего можно рассказать. Впрочем, вслед за ней выпрыгивала другая мысль, и неожиданно приходило понимание, что, в конце концов, это не так уж и важно. Важно, что мы вместе здесь и сейчас.